КОНСТАНТИН ВЕЛИКИЙ: МЕЧОМ И КРЕСТОМ
Когда Константин І пришел к власти, огромная Римская империя уже шла к упадку. Сенат лишился прежней значимости, исконные традиции римской демократии были попраны. Язычество – внешнее, обрядовое – оставалось государственной идеологией, но тоже отжило свое. Распадающаяся держава нуждалась в перерождении.
И Константин решился: принял на себя всю полноту власти, создал новый свод законов и дал волю прежде слабому и гонимому, но нравственно здоровому течению – христианской вере. Империя воспрянула духом и просуществовала еще небывало долгий срок – тысячу лет
Константин родился 27 февраля 272 года (одна из вероятных дат) в иллирийском городе Наиссе, который и теперь можно отыскать под именем Ниш на юго-востоке современной Сербии. Его отец, Флавий Валерий Констанций І Хлор, иллириец императорского рода, был поначалу цезарем, а затем и августом Римской империи.
Мать Константина, Елена, происходила из малоазийского городка Дрепан. Она была дочерью местного трактирщика и, согласно легенде, познакомилась с будущим мужем на отцовском подворье: в Дрепан молодой полководец заехал сменить лошадей – и, очевидно, очарованный Еленой, задержался… Более двадцати лет она оставалась «конкубиной» цезаря, то есть его сожительницей, что, впрочем, было в римских традициях тех времен и пятна «незаконнорожденности» на сыне не оставляло. Жила она большей частью отдельно от Констанция, в Никомедии, вместе с сыном. А затем перебралась на север, в Трир, где при дворе Константина получила все привилегии царственной особы, включая собственное изображение на монетах.
Вероятно, Елена была тайной христианкой, но этот факт едва ли вызывал недовольство Констанция Хлора: он был на редкость терпим в вопросах веры и, в отличие от своих соправителей-язычников, никогда не устраивал гонений на последователей Христа. В римских верхах он казался человеком случайным, этакой «белой вороной» – лишенный честолюбия, независимый, Констанций Хлор сторонился столичных интриг и отсиживался в любезных его сердцу северо-западных провинциях – Британии и Галлии.
По праву цезаря тех земель он совершал походы на варваров – франков и алеманов, и возводил военные крепости по обе стороны Ла-Манша. В Британии его уважали. Бытовала легенда о том, как из Рима прибыла инспекция, чтобы оценить размеры его казны. Та была полупуста, и Констанций попросил богатых горожан города наполнить ее золотом и драгоценностями. Когда инспекторы, крайне довольные увиденным, удалились, цезарь вернул все добро владельцам, а уж те постарались раструбить о его бескорыстии…
В 293 году, когда Констанций Хлор получил полномочия цезаря, у Римской империи одновременно было четверо правителей. Двое старших именовались августами, они получили в свое ведение по половине империи и право назначать себе младших помощников – цезарей. По предложенной Диоклетианом схеме, августы усыновляли своих вполне взрослых цезарей: так создавалась искусственная династическая система, призванная защитить власть в империи от самозванцев. Спустя двадцать лет правления цезари заступали на место августов, а те – даже будучи в добром здравии и светлом уме – отправлялись в добровольную отставку. Тетрархия, несомненно, облегчала контроль над обширнейшими владениями империи, однако имела одну серьезную червоточину: не брала в расчет личного властолюбия и тяги к интригам большинства соправителей.
Система тетрархии была нова, а сам Констанций Хлор оказался в числе первых цезарей. 1 мая 305 года августы Диоклетиан и Максимиан подали в отставку, уступив полномочия своим цезарям – Констанцию Хлору и Галерию. В ту пору Констанцию исполнилось 55 лет и, вероятно, лучшая его пора была уже позади: он не стремился к дополнительной власти и с легкостью отказался от Италии и Африки, предложенных ему по праву августа западных земель. Торопясь поскорее покинуть Рим, он вернулся на берега Ла-Манша, нисколько не озаботившись избрать себе цезаря, чем сразу же воспользовался его соправитель август Галерий, предложив на роли двух цезарей своих ставленников: приятеля Флавия Севера и племянника Максимина Дазу. Одного знали как гуляку и дебошира, другой в детстве пас овец и ничем, кроме родства с августейшим дядей, не славился. Сын Констанция – Константин, как наиболее вероятный преемник отца, оказался не у дел.
Пока Констанций сражался с варварами на северо-западе империи, его сына намеренно удерживали вдалеке от Британии, при дворе восточного августа. В Никомедии двадцатилетний юноша оставался, по сути, бесправным заложником Диоклетиана. Последний внешне не притеснял его, а совсем напротив – брал в военные походы в Египет и Персию, и даже отметил его храбрость, удостоив должности первого трибуна. Уже в ту пору в Константине проявлялся талант незаурядного и прозорливого стратега. Он не наследовал политической аморфности собственного отца и был опасной фигурой для нового преемника Диоклетиана Галерия. Однажды тот якобы в шутку втолкнул Константина в клетку с дикими зверями – к счастью, юноша сумел освободиться из нее и, несомненно, выводы сделал.
В 306 году отец Константина отправился в очередной поход против племен пиктов и скотов, но в дороге занемог и был вынужден вернуться в Йорк. Предчувствуя приближение конца, он написал своему соправителю августу Галерию, умоляя немедля отослать к нему сына – попрощаться. Галерий осознавал, сколь опасно предоставить Константину свободу, и искал повода не отпустить юношу.
Константин предчувствовал угрозу и действовал молниеносно: воспользовавшись государственной печатью, дающей право брать перекладных лошадей на почтовых станциях, он тайно, среди ночи пустился в дорогу. Его путь лежал через Босфор, а затем – через всю центральную Европу и Галлию. Опасаясь погони, он гнал почтовых лошадей, а когда те уставали, перебивал им ноги. Брал новых – и снова гнал… Так он «обезножил» на своем пути всю почтовую систему, но избегнул преследований и сумел целым и невредимым добраться до отцовской резиденции в Шампани. Констанций перебрался с сыном в Бретань, где объявил его своим преемником. Спустя год, в 306 году, Констанций Хлор скончался, и его легионеры провозгласили Константина своим августом...
